Из серии «Неугомонный Император»
Это было необычное и явно неофициальное мероприятие. Император собрал своих приближенных не в тронном зале и даже не в зале для совещаний, а в дворцовой кухне. Так было всегда, когда императору надо было нарезаться просто до поросячьего визга. Из прислуги был только повар Пригожин, который поджарил на закуску царские яйца и царские же колбаски. Была еще осетровая икра посреди стола, но ее никто не ел. Как ни странно, пили из мелкой посуды – «лафетников», и процесс одухотворения шел не очень быстро, ибо надо было выговориться, и в первую очередь – самому императору.
— Ну вы же обещали в честь моего дня рождения запустить ракету и не простую, а с живыми космонавтами внутри!
— Так мы и запустили! – бодро ответил руководитель Имперкосмоса. – И космонавтов туда посадили живых. Не расстраивайтесь вы так. Людям все равно приятно. Подумаешь, не долетела и упала? Мало ли их падало, но как сработала система аварийного спасения, это же блеск!
— Я, конечно, извиняюсь, — вмешался в разговор человек с невыразительным лицом, – ваша система аварийного спасения не могла сработать, она отстрелилась еще раньше.
— Отстрелилась? Ну и что? Зато парашюты сработали как надо. Да что вы такие унылые все? Люди радуются, пьют шампанское на улицах, счастливы, что все живы остались.
— Это – точно, — отозвался визирь Володин, – Дима правильно говорит. Правда, пьют не шампанское, а «боярку» и радуются тому, что хватило денег на ее покупку, но то, что на улице – без сомнений.
Пили уже без тостов, не чокаясь и без очередности. Просто Пригожин подливал всем водку и каждый пил, когда считал нужным. Император как раз допивал свою рюмку и расслышал только последнее, что у Володина нет сомнений в словах главного космонавта империи.
— К тому же, — бодрым голосом продолжил Дмирий Навозин, — я тут посовещался со старыми инженерами и они мне все сказали, что на станцию летать опасно, и вообще, надо оттуда эвакуировать наших ребят.
— Это почему так? – поднял на космонавта свой левый, лысый глаз император.
— А потому, ваше величество, – Навозин одни глотком хлопнул содержимое рюмки, – что американцы тайно сверлят борта станции, чтобы сделать нам гадость. Их уже ловили на этом. Представьте, если они просверлят иконы, что будет?
— А действительно, что будет? – Поддержал Володин и уставился на то место, где сидел плутриарх всея империи, Гундос Первый, Таврический.
Плутриарх же не подавал признаков жизни. Он давно снял свой шлем с крестом и расстегнул скафандр. Видимо, он как-то по особому устал и уложив свою длинную бороду в тарелку с жаренными яйцами, остальной головой спал рядом с тарелкой. Его аккуратно растолкали, он испуганно сорвался со своего места и заорал:
— Анафема! Анафема вам бесы! Изыдите…
Но потом понял, где он находится и что ему просто приснился дурной сон, а потому извинился и добавил.
— Весь в трудах я. Борюсь за наши исконные скрепы духовности, вот силы и оставили меня грешного и уснул я аки свин в паскудной лавке…
— Ладно-ладно, — примирительно сказал император, – мы тут о ракете говорили и о ее падении. Что скажете? Ведь ее освящали, кропили святой водой, закладывали святые мощи в первую и во вторую ступень, а оно вон как получилось.
— Да уж! – поддакнул Навозин. – Ваши люди брызгали водой, а ладана сожгли столько, что американцы выдал в эфир сообщение о преждевременном старте, но вот – извольте видеть, грохнулась ракета.
В это время Плутриарх с брезгливостью вытирал от желтков свою бороду. Она уже слиплась и просто салфеткой оттереть было не реально. В момент, когда Навозин задал свой вопрос, Гундяй как раз поливал бороду водкой из графина, иногда делая из него могучий глоток.
— Дима, тебе ли задавать эти вопросы? Я ведь не раз говорил, что ваши затеи с ракетами – не богоугодное дело. Человек должен жить на плоскости земли, а небесная твердь – обиталище Господне. Ведь уже давно мы предупреждали, что дырявить небесную твердь вашими ракетами – богомерзкое дело, которое кончится весьма плохо. Так при чем тут наша святая вода и кадила? Мы сделали все по канону. Раньше, после освящения, даже названия давали кораблям, соответствующие. Вот еще при старом царе…
— Минуточку! – тут в Навозине проснулся ученый со степенью, – при царе не было ракет! У меня все записано.
— Зато были морские корабли. – назидательно вымолвил Плутриарх, – бывало, покропим его святой водой, осеним крестным знамением по канону и вот его уже называют канонерской лодкой. А теперь что? Тьху! – и Плутриарх смачно плюнул в ведро с икрой. – Срам один – «Союз»!
— Хорошо, вы меня почти убедили в том, что в общем полет был нормальным, хоть и коротким…
— Ваше величество, — перебил императора Навозин, – а как американцы перепугались, представляете? Они же там все слабонервные. У нас бы ракета грохнулась на школу в Беслане или на театр в Дубровке, да хотя бы на жилую многоэтажку, и что? Да ничего. Никто бы этого даже не заметил. Если бы в обед грохнулась, под вечер уже обсуждали бы мордобой, который устроили футболисты в кабаке. Вы же знаете свой народец? Вон Алина Кабаева показала свою кандидатскую диссертацию и бюст – все, никому ракета уже не интересна. А нам всегда есть, что показать. На худой конец, Валя Матвиенко стриптиз может на ТВ показать…
— А что сразу, Валя? – отозвалась известная спикересса, рядом с которой стоял наполовину заполненный стакан, – Валя вам что, в каждую дырку затычка?
Плутриарх же было снова уснул в тарелке с жареными царскими яйцами, но последние слова его явно возбудили.
— Прошу прощения Валечка, что вы про дырки рассказывали, я не расслышал?
Но император метнул грозный взгляд на Плутриарха и он снова занялся очисткой своей бороды, а Валя хлопнула свои полстакана водки и зачерпнула ложку икры из ведра на закуску.
— Ракета была не единственной неприятностью сегодня. Расскажите нам об украинской автокефалии, а главное – что мы теперь будем со всем этим делать? Не стесняйтесь, тут все свои.
Плутриарх выпил свою рюмку и резко встал. Его тяжелый крест громко звякнул о тарелку и столовые приборы с вензелем императора. Он вытер лоб своей бородой (он так всегда делал, когда волновался) и теперь напоминал индейца племени чероки с боевой раскраской на лбу.
— Ваше величество, мы сделали что могли. Всем синодом молились так, что пришлось принимать дорогие препараты от печени, а наш киевский наместник домолился до белой горячки и даже не смог приехать в Москву. Говорят, что его несколько часов ловили по Лавре, где он с крестом и в одних трусах бегал по крышам и изгонял бесов. Надорвал свое здоровье до такой степени, что его пришлось замотать в простыни и поместить в дальние пещеры, чтобы попустило.
Он дрожащей рукой взял стакан и опрокинул его в себя, причем как содержимое стакана, так и сам стакан, после чего удивленно обвел всех ошалелым взглядом. Все притихли и с открытыми ртами уставились на Плутриарха. Тишину разорвал повар Пригожин:
— Да, это от души. Замечательно. Достойно восхищения. Ложки у меня пациенты много раз глотали, не скрою. Но вот чтобы так, за обедом, на десерт и острый предмет – замечательно! За это вам наша сердечная, искренняя благодарность. Но ежели, кроме железных предметов, вы можете и фарфор употребить, – и Пригожин протянул ему фарфоровую тарелку с имперским же вензелем, — тогда просто слов нету.
— «Благодарю, сударь. Я уже сыт»*. – ответил Плутриарх и собравшись с духом, продолжил. — Сначала мы думали, что их всех в Константинополе подкупил Порошенко и предложили заплатить вдвое или даже втрое больше.
— Втрое? Так-так… — отозвался Лавров, до этого сидевший молча и даже не пивший водки. Он только время от времени что-то нюхал с белоснежной салфетки. Поскольку то, что он нюхал, тоже было белым, то со стороны казалось, что джентльмен во фраке просто наклоняется к столу, и зажав одну ноздрю что-то на нем рассматривает чрез свои пенсне.
— Да, извольте видеть, втрое! Сказали бы впятеро, заплатили бы и впятеро, слава богу – не нищие же мы..
— Но… — снова перебил Лавров.
— Но не взяли, – продолжил Гундяй, -больше того, мы потом выяснили, что Порошенко вообще ничего не платил.
Тут у кого-то упала вилка на тарелку и воцарилась гробовая тишина. Потом нервно хихикнул император, еще раз и еще, после чего кухню разодрал оглушительный гогот. Ржали все, даже Пригожин. Император упал лицом в ведро с икрой и просто ржал в икру, выдувая причудливые икорные пузыри. Длилось это минут десять, и за это время Гундяй успел оттереть свою бороду и для солидности – одел шлем. Правда, случилась ошибка, и вместо своего форменного шлема, он одел высокий поварской колпак.
Когда первый приступ хохота прошел и публика, вытирая слезы, снова обратила внимание на Гундяя, то тут же повалилась в хохот уже с припадками и катанием по полу. Плутриарх не знал, что именно это его и спасло. Своим крайне бестолковым видом он развеселил императора, и тот, перед очередным нырком в ведро с икрой, дал Пригожину знак, мол полоний отменяется.
Наконец, все отсмеялись и отдышались, хотя это было и нелегко.
— Ладно, — примирительно спросил император, – что делать-то будем?
— Я думал наложить на Варфаломея анафему, но не могу, поскольку сан мне этого не позволяет.
— Наложить? – снова оживился Лавров, – Так это мы легко. Был у меня специалист Чуркин, как он в ООН накладывал – песня. Но спекся парень. Но таланты у нас не перевелись, и теперь в ООН накладывает посол Ебензя. Он может наложить просто при всех, что угодно и на кого угодно. Не только вето.
Застолье и одновременно – заседание, длилось почти до утра, а в паре тысяч километров от этого места неизвестный рабочий очень аккуратно высверливал нештатное отверстие в сопле двигателя ракеты. Причем, делал он это очень профессионально и со знанием дела. Ракета должна была не просто упасть, а упасть на ту самую кухню, в которой сейчас сидела захмелевшая и шумная публика. Он быстро справился, а после этого деталь надо было упаковать специальной пленкой, чтобы уже никто не мог добраться до двигателя и что-то там изменить.
Перед тем, как окончательно ее упаковать, рабочий сделал черным маркером технологическую отметку, которую должно быть хорошо видно через пленку, а с обратной стороны, которую невозможно увидеть на собранном изделии, разве что после его разрушения, аккуратно вывел: «Слава Украине», после чего окончательно все упаковал.
© anti-colorados
***
Пора записывать рюзьгэпатриархатство головного мозга в перечень неизлечимых ментальных недугов. Причем заразных.
Community Info